Второй фортепианный концерт Прокофьева подкрался к аудитории. Мацуев заставил его грациозно танцевать в первых музыкальных фразах, идеально выстраивая невероятно сложные, диссонантные и ритмически навязчивые жесты, которые позже придали музыкальному тексту особую остроту. Ему удалось извлечь богатый мощный звук из стейнвея, не сведя при этом ударные чеканные фразы к клацанью. Результат увлёк зрителей, заставляя предвкушать предстоящую кульминацию, а не бояться её. И дирижер, и пианист смаковали прокофьевское едкое остроумие, сильно отличающееся от едва скрываемой злости Шостаковича. ...