Сольный концерт Дениса Мацуева в Париже
С концом лета начинаются и первые сольные концерты в парижских театрах. Сезон фортепианных концертов на авеню Монтень открывается Денисом Мацуевым. Первой частью, полностью посвященной Бетховену, русский артист вписывает свою программу в современность, где романтизм нарушает комфорт классики. После затухающих арпеджио начального Largo Сонаты ре минор Op.31 n ° 2 «Буря» пианист сразу погружается в блестящее и нервное Аллегро, не тревожась о рисках такого подхода. С самого начала изобретательность каждого момента поражает слушателя. Чеканка Адажио прозвучала как медитация, спокойная, но не покоренная, словно летний бриз, и была наполнена настоящим вдохновением, которое тем не менее нисколько не исказило точности рисунка. Исполнение было естественным словно дыхание. Точное использование педалей идеально способствовало этой трактовке. Переменчивость Allegretto удивляет и контрастом образов, и тонкостью динамики. Неистовство растет, неукротимая горячность заканчивается без суеты.
Moderato cantabile molto espressivo ... возможно память о Моцарте оживляет начало Сонаты Op.110 № 31, но это очевидный Бетховен. Свободный, словно кошка, Денис Мацуев продвигается в игривой и жестокой части, не позволяя ей тем не менее стать грубой. Восхищение вызывает невыразимая нежность верхних нот, редкая по насыщенности. Яростному упрямству первой темы Allegro molto отвечает дерзкий лязг, напоминая контрасты Мусоргского. В сложной третьей части практически экстатическое звучание приводит в тревожное ожидание. Адажио становится все более и более агрессивным, переходя в фугу, замечательно сартикулированную, очень личную, сильную и плавную, которая перекликалась с почти оркестровыми ответами. Пианист умело сочетает контрастные настроения, вскоре начиная вторую трепещущую фугу.
Затем следует абсолютный романтизм - Шуман Детские сцены Op.15, где музыкант показывает мастерство нюанса. Нежная “О чужих странах и людях”, загадочная “Любопытная история”, сумасшедшая скорость “Игр в пятнашки”, которую может успокоить даже “Просящее дитя”, а заразительное веселье “Полного счастья” заставляет улыбаться. Только небольшое сожаление вызывают “Важное событие” своей карикатурностью и медлительность “Грез”, в которых мы все же отметим бархатистость звука. Повествования “У камина” и “Игра в лошадки” (так виртуозно!) вновь возвращают вас в сказку. По-настоящему детская грусть в «Не слишком серьезно». После испуга “Страшилки”, звучит меланхоличный “Засыпающий ребенок”. Поэту, таким образом, повезло: все, что ему предшествовало, подготовило публику - и вот “ Поэт говорит” .
Одна из последних страниц Чайковского связана с Россией. Мы слышим его “Размышление” Op.72 n ° 5, пьесу, опубликованную в год смерти мастера, скорбную, и на первый взгляд несложную ( обманчивое впечатление). На самом деле, это возможность показать непосредственно исполнительские качества, наследие Листа, что Мацуеву с блеском удается. Так же как и решительно покинуть сумерки девятнадцатого века с Сонатой Прокофьева в B-flat Major Op.83 No. 7, написанной во времена тажелейших боев под Сталинградом (1942). Пианист исполняет Allegro inquieto, буквально причиняющее боль. Точно так же, как Бетховен цитирует Баха, Прокофьев обращается к Шуману в средней части Andante caloroso, которое сегодня вечером задало почти хореографический порыв. Мощное дыхание смерти уносится в грозном финале Precipitato и зал встает в порыве эмоций. Хорошо известно, что жадность не является чертой Дениса Мацуева [читайте наши рубрики от 2 февраля и 3 декабря 2008 года, 29 мая 2010 года, 12 июля 2014 года и 12 января 2017 года): он не заставляет себя упрашивать и предлагает после этого изнурительного концерта еще несколько бисов («Музыкальную табакерку» Лядова, прелюдию Рахманинова и т. д.). Отличный вечер!
« назад