ОБЗОР ПРЕССЫ "Триумф русского симфонического оркестра"

Я не понимаю этого. Государственный симфонический оркестр России под управлением Марка Горенштейна сыграл концерт, первую часть которого зрители немедленно приветствовали продолжительной овацией, но когда программа закончилась неудержимым взрывом великолепного «Концерта для оркестра» Белы Бартока, прозвучали лишь вежливые аплодисменты и зрители поспешили к выходу. Это было не просто грубо, но и совершенно не увязывалось с качеством исполнения программы, которую мы только что прослушали.

Этот оркестр считается одним из лучших в мире, но мало кому из нас выпадает возможность его послушать. С того момента, как скрипки заиграли неистовые звуки «Ночи на Лысой горе» Модеста Мусоргского, мы уже знали, что нам предстоит нечто особенное. Энергия, переполняющая это дьявольское произведение, была насыщенной и безумной. В исполнении более слабых оркестров это место звучит порой расплывчато, но здесь все было сделано очень четко и находилось под строгим контролем, звуки рассекали воздух точно и целенаправленно. Мы были на самом деле околдованы вплоть до спокойной заключительной части.

Русская мелодрама была выявлена в ещё большей степени, когда пианист Денис Мацуев присоединился к оркестру для исполнения Третьего фортепианного концерта Сергея Рахманинова. Как и два его предшественника, третий концерт изобилует выразительными мелодиями, вовлекаемыми в безудержный водоворот драматических событий. Мацуев вступил с простой и проникновенной темой, подчеркнув в ней прихотливые изгибы и повороты.

Горенштейн с оркестром идеально соответствовали фортепиано во всем. Пока солист, казалось, вносит беспорядок мощными «взрывами» аккордов, которые даже, как мы опасались, могут повредить фортепиано, оркестр дополнял эти эпизоды своими целебными партиями. Всё это было чарующе в своей избыточности. К концу триумфальной третьей части у слушателей захватило дух, но они все равно смогли вскочить на ноги.

Но лучшее еще было впереди.

В конце 1940-х годов Бостонский симфонический оркестр поручил эмигранту из Венгрии Беле Бартоку сочинить концерт, который бы подчеркнул мастерство музыкантов оркестра. Композитору удалось создать произведение, наполненное притягательной мелодичностью, и поистине захватывающее.

Каждый инструмент и каждая группа оркестра имеет здесь возможность блеснуть. Без преувеличения, это было самое лучшее исполнение на памяти тех, кто присутствовал на концерте. Этот оркестр умеет совладать с крайностями и обладает связывающей внутренней силой, которая поистине ошеломляет. Струнные, играющие в полную силу, были идеальны. Партитура, которой оркестр владеет в совершенстве, наполнена мелодиями, идущими из сердца цыгана, заставляющими нас танцевать и проникающие в наши сердца.

И при всем этом казалось, что аудитория осталась безучастной. Ходят слухи, что слушателям не нравится Барток — он отрава для кассовых сборов, — и поэтому его музыка реже исполняется. Однако этот концерт и это исполнение заслужили внимательного прослушивания и чего-то большего, чем вежливые аплодисменты.

28.03.2008

Гейл Вильямс, «Сарасота Ревью»