"Непобедимый Мацуев"

Конечно, непобедим не Мацуев, а Масутатсу Ояма, один из отцов-основателей карате, который прославился тем, что убивал мощных быков одним ударом. Сибирский пианист, однако, иногда производит такое впечатление, что он вот-вот нанесет удар ногой по роялю, откусит подпорку крышки и бросит обломки в аудиторию. И он, естественно, продолжит играть, самостоятельно удерживая клавиши. Денис Мацуев великолепно умеет развлекать публику.

Он способен на большее, но при первом приближении маскирует это под развлекательным представлением. К концу концерта в честь 200-летия со дня рождения Листа во Дворце искусств вы начинаете задаваться вопросом, не оказались ли вы под властью неких чар – настолько чудесно вы провели время. Год Листа посвяшен не этому. По крайней мере, для меня; я продолжал рассматривать серьезного Листа, 124 вечных, переплетенных кожей, тома оратории «Христос», или короткие двухминутные пьесы для фортепиано с милыми названиями наподобие «Sursum corda» и «Серые тучи». А затем, к нам парадным маршем прибывает этот драгун из Иркутска с таким грандиозным исполнением двух концертов для фортепиано и «Пляски смерти», что заслуженно напоминает молодого Листа. Более того, он играет хорошо. Он не просто воспроизводит каждую мельчайшую пометку на нотном листе, он играет самым что ни на есть должным образом, с большой виртуозностью и огромной выносливостью, красочно и разнообразно. Я бы не сказал, что это самое крупное достижение с интеллектуальной точки зрения, но, возможно, именно это и требуется для сбалансированного выступления. Лист, должно быть, немного раздражал своих современников: он умел выигрывать на всех фронтах, он умел блистать и в то же время сохранять глубину.

Мацуев делает то же самое. Он абсолютная звезда вечера. Я обращаю внимание на Симфонический оркестр «Дунай» только когда они играют не в унисон с солистом и когда из-за секции деревянных духовых инструментов  оркестр звучит как гигантские скрипучие деревянные башмаки. Ничего нет, кроме пианиста,одинокого в свете софитов, наедине со своим ежесекундным контактом с произведением. Разные уровни его слияния с музыкой приводят к разнообразному звучанию концерта. Его версия Концерта для фортепиано с оркестром ми-бемоль звучит несколько легче, чем тот тяжелый вариант, в котором этот концерт часто воспринимают и исполняют. Кажется, Мацуев больше всего хотел нас удивить. Концерт для фортепиано с оркестром ля-мажор остался, как всегда, недосказанным. В нем невозможно найти верный путь, потому что Лист дает в качестве путеводных указателей минимум подсказок, минимум мелодий, запоминающихся моментов и ориентиров, и даже Мацуев не в силах помочь; он делает выбор в пользу демонстрации разносторонности, своей собственной разносторонности, чтобы доказать, что эта грубая сила, хрустящая, шелестящая и звенящая, тоже может быть лиричной.

«Пляска смерти» ближе всего к совершенству. Единственным возможным улучшением было бы поднятие ставок со стороны оркеста, но это дело не одного только желания. Денис Мацуев, однако, истинный герой двухсотлетней годовщины; не по воле случая, а благодаря своему отношению к музыке. Он бесстрашен. Он рискует и выигрывает. В большинстве случаев. Он одерживает победу, потому что смел и не подчиняется культуре беспрекословно. Его мысли от и до сосредоточены на инструменте, будто бы сам Лист возвращается к роялю. Последний выход на бис – не классическое произведение, а джаз, знаменитый «Караван» Эллингтона, наигранный с большой точностью. Так же удачно. Это напоминает мне о тяге Листа к цыганской музыке, джазу его эпохи. Нет пустоте, нет опасным высотам, мы остаемся на земле, вдали от небес. И это прекрасно.

Miklós Fáу, "Élet És Irodalom"