Денис Мацуев: «Обожаю Моцарта»

25 декабря 2011

Знаменитому пианисту и поклоннику футбола ласкают слух «музыкальные» имена популярных спортсменов

Денис больше всего на свете любит романтическую музыку — Шуберта, Шумана, Шопена, Листа, Чайковского... Но водит дружбу с королем мюзикла Эндрю Ллойдом Уэббером. Он категорически не терпит нашу попсу, передаваемую по телевидению, но сам охотно участвует в популярных телешоу, чтобы пропагандировать классику, так сказать, «на территории противника». Даже такое сугубо деловое мероприятие как недавний Байкальский экономический форум, Денис превратил в событие искусства, внедрившись в его программу с фестивалем «Звезды на Байкале». Ведь здесь, в Иркутске, родина Мацуева.

— Я впервые подошел к пианино в 3-летнем возрасте, по собственной инициативе, и одним пальцем довольно уверенно подобрал мелодию, под которую в программе «Время» передавали погоду, — рассказывает музыкант. — Но знаете, у нас дома совершенно не было культа «детской гениальности». Притом родители мои знают толк в музыке: мама преподавала фортепиано в педучилище, папа заведовал музыкальной частью в драмтеатре... Так или иначе, старомодным словом «вундеркинд» в семье не злоупотребляли. Тем более что я вовсе не был фанатиком-однолюбом — серьезно увлекался не только музыкой, но и спортом, даже входил в юношеские сборные Иркутска по футболу и хоккею. Руки неоднократно ломал...

— Неужели и уроки прогуливали, и двойки хватали?

— В основном я, конечно, учился прилежно. Но помню, как-то пришел на занятие и не смог сыграть элементарную гамму. Естественно, учительница влепила мне «пару»... До сих пор не понимаю, зачем нужны эти скучные упражнения. Просто осваивай живую музыку, а уж вместе с ней технику.

— Наверное, концертировать в России легче, чем в дальних странах?

— Наоборот! У нас самые требовательные слушатели, с ними шутки плохи. Такую публику за один-два года не завоюешь, нужно минимум 10 лет интенсивнейшей работы. Глубоко убежден: если ты «прошел» русскую публику, тебе уже ничего не страшно.

— Но, наверное, не всегда на ваших концертах бывали аншлаги...

— Конечно, ведь я стал солистом Московской филармонии очень рано — в 19 лет, студентом консерватории. Еще 4 года оставалось до моей победы на конкурсе Чайковского. Но зато теперь могу себе позволить и пощекотать нервы публики: например, вставлять в программы много неизвестной музыки. Сейчас взял в репертуар новый Фортепианный концерт знаменитого польского композитора Пендерецкого. Получил от автора ноты и буквально наслаждаюсь: так мелодично! Не то что я авангард не люблю — но все же музыка без мелодии истинной радости доставить не может.

— Наверное, нынешнему поколению пианистов трудно завоевывать публику, помнящую великих мастеров — Рубинштейна, Софроницкого, Гилельса... да и «груз» записей, которые те оставили, давит — молодые невольно начинают им подражать...

— И это нормально — начинающий музыкант обязательно на кого-то ориентируется. Но все равно ты должен научиться «высказываться от себя», иначе останешься на уровне пародиста... В общем, факт: ярких индивидуальностей в нашей профессии становится все меньше.

— А может, просто надо их лучше искать?

— И это верно. Объявись где-нибудь в Сибири юное дарование, так довезти его до Москвы стоит целую зарплату. Спасибо фонду «Новые имена», который в 1990 году «разглядел» меня на областном музыкальном конкурсе: я, кстати, играл там джаз... Теперь я сам — вице-президент этого фонда, как раз в эти дни мы проводим очередной конкурс «Щелкунчик» для детей в возрасте до 14 лет. Ребята хорошие, вы их скоро увидите по каналу «Культура». Кстати, не только в музыке сильны — мы с ними классно поиграли в футбол, оторвались по полной программе...

— Джаз, футбол... Невозможно представить себе того же Софроницкого, играющим блюзы или гоняющим мяч...

— Я уверен, что, если бы Бах или Моцарт жили в наше время, они бы блистательно играли джаз. Ведь он, как и музыка барокко, основан на импровизации.

— Я слыхал про один ваш «джазовый выплеск», связанный с неожиданным звонком мобильника во время концерта...

— О, это бич наших залов. Вообще-то за границей многие площадки оборудованы электронными заглушками, там мобильники просто перестают работать. Но у нас до этого далеко: несмотря на все объявления со сцены, кто-то обязательно оставит свой телефон включенным. Конечно, такие звонки раздражают артиста и сбивают настроение страшно. У меня в одном из уральских городов на протяжении 5 минут у одного и того же человека несколько раз звонил его аппарат. Я играл «Аппассионату» и сперва терпел, но потом не выдержал и... начал импровизировать на тему его рингтона. В зале наступило оживление, к любителю мобильной связи подошли охранники и вывели его... Конечно, я совершил преступление по отношению к Бетховену, но потом «извинился» — сыграл всю «Аппассионату» от начала до конца.

— Вы не только перед «простой» публикой играли, но, например, перед английской королевой...

— Ну я тогда еще ребенком был. Она произнесла какие-то стандартно-доброжелательные слова, нас попоили чаем... Я ведь с «Новыми именами» многие страны объехал, первым из российских музыкантов в штаб-квартире НАТО играл. Перед Папой Римским выступал, с тайским королем в 4 руки музицировал...

— Вы и к Путину вхожи...

— Просто я член президентского совета по культуре. Особенно большое впечатление произвела встреча с Владимиром Владимировичем, состоявшаяся полтора года назад. Тогда нас, участников фестиваля молодых музыкантов «Крещендо», пригласили в Кремль, где прошла 2-часовая беседа с руководителем государства. Президент открылся для нас с совершенно новой стороны: он, оказывается, в курсе, что не достроена Гнесинка, что необходима реконструкция Большого зала консерватории, что остро не хватает площадок с хорошей акустикой, что пора возвращать Колонный зал классическим музыкантам, что в «России» после ее реконструкции тоже должно звучать больше симфонической музыки...

— У той встречи было продолжение?

— Да, мы время от времени видимся, я же довольно много играю на правительственных концертах. Не вижу в этом ничего зазорного, хотя кое-кого из моих знакомых это коробит. Отвечаю им: я никуда не уехал из страны, хотя предложений было множество, и государство это оценило, оно поддерживает мои фестивали, почему же я должен быть неблагодарным...

— А почему вы не уехали?

— Несмотря на всю соблазнительную комфортность западной жизни, я понял, что нигде так хорошо, как дома, мне не будет. И уж лучше я немножко еще потерплю, поживу в однокомнатной квартире на улице Маршала Жукова, позанимаюсь на пианино «Тюмень» под наблюдением папы с мамой, профессоров Консерватории, — но именно в России вырасту в серьезного музыканта и именно тут буду востребован. Пока все убеждает меня в моей правоте.

— И квартира у вас теперь, наверное, уже не однокомнатная...

— Трехкомнатная.

— Всего-то? Без пентхауса, без гаража, где стоят три «Лексуса»?

— Во-первых, мне все это не нужно — я в быту довольно неприхотлив. Во-вторых, классические музыканты не зарабатывают таких сумасшедших денег, как раскрученные попсовики. Нет, машина у меня, конечно, есть — кажется, «Тойота», точно не помню. Я в этом мало разбираюсь, меня возят... Водить я, кстати, умею, но в Москве категорически отказываюсь: гигантские пробки, гоняющие на безумных скоростях лихачи... Я очень эмоциональный человек, и это все не для моих нервов.

— А мне-то казалось, что Вы именно в силу своей импульсивности способны на безумства — например, в ухаживании за женщинами...

— В ухаживании — да! Недавно был на гастролях в Америке и выдалось два свободных дня. И я, не сказав никому ничего, рванул в Лондон, чтобы повстречаться с подругой, по которой очень соскучился. Мы провели вместе ночь — утром уже надо было улетать... Вообще обожаю сюрпризы. Например, завязать девушке глаза и сказать ей: я увезу тебя в прекрасное место, только ты ни о чем не спрашивай... Сесть с ней в машину, потом в самолет — и оказаться вдвоем в Париже! Или хотя бы в Сочи, который я, кстати, очень люблю, ну а нынешней осенью там вообще была шикарная погода, море теплее, чем Средиземное...

— Обычно артисты, от Юрия Башмета до Бориса Моисеева, на вопрос, любят ли они светские тусовки, дружно отвечают, что ненавидят, и тем не менее все на них время от времени появляются...

— Что до меня, то я их точно не люблю. Но на некоторых все же приходится бывать — я там могу встретить людей, которые помогут мне в моей продюсерской деятельности, поддержат мои фестивали...

— А приходилось участвовать в знаменитых корпоративных вечеринках, за выступление на которых платят десятки тысяч долларов?

— Предлагали многократно, и я вполне бы мог похерить всю свою международную концертную карьеру, зарабатывая в 10—15 раз больше, чем сейчас. Но я понял, что через не очень долгое время окажусь опустошенным как музыкант, выброшенным из профессиональной жизни... Однажды мне предложили 50 тысяч за выступление на свадьбе. Разумеется, на чужой — я сам пока холост... Я объяснил, что никогда ничего подобного не делаю, но если их интересует мое искусство и есть досуг, то милости прошу на мой филармонический абонемент, где они за гораздо меньшие деньги смогут сидеть на лучших местах и слушать Третий концерт Рахманинова.

— А сами как проводите досуг?

— К сожалению, время торопливое, нынче людям и в любви-то проще признаться SMSкой, чем выбрать момент, поглядеть друг другу в глаза, сказать: «Я тебя люблю...» Тем не менее успеваю читать. Вот сейчас под большим впечатлением от киносценария Юрия Нагибина и Андрея Кончаловского про Рахманинова. Это написано 20 лет назад, и до сих пор фильм не снят: даже такой влиятельный человек, как Кончаловский, не может найти деньги.

— А если выдастся свободная неделя, то куда рванете — в свое «Рублевское» имение или, допустим, в Эмираты?..

— Во-первых, свободной недели никогда не бывает. Во-вторых, дачи нет — ни на Рублевке, нигде. В-третьих — зачем это все, если есть на свете Иркутск, Байкал? Убежден, это самое уникальное место на земле. Чистейшая вода. Глубина озера — тысяча метров, а если заглянуть — дно видно. Прошлым летом выдались три свободных дня — и я уехал туда. С друзьями детства повидался — они все «состоялись», кто программист, кто банкир, кто «просто» инженер... Собрались на всю ночь, в баньке попарились, омуля поели. Зарядился энергией — и дальше в бой. У меня и самый фантастический в жизни концерт был там же — во время моего фестиваля. Сумасшедшее ощущение. Тысяча слушателей, рояль прямо на берегу, русская музыка — «Петрушка» Стравинского, 7-я соната Прокофьева, «Времена года» Чайковского... И знаете, будто это не я играл, а кто-то моими руками. Наверное, тот Солярис, что волновался справа от меня.

01.11.2006

Сергей Бирюков, "Труд"


« назад